Первые заморозки, покрывая тончайшей слюдяной коркой тихие заливы, спрятанные среди начинающих терять веселую летнюю малахитовость плавней, уже почти кричат о том, что совсем не за горами самый главный — золотой — сезон для любителей утиной охоты. А именно: вот-вот пойдет пресловутая «северка»!
В предвкушении…
Вот казалось бы — с чего так «мандражировать»? Ну, утки себе да и утки. Ведь практически те же, что и пару месяцев назад на открытии сезона охоты на пернатую дичь. Но нет — манки продуваются и перевязываются в более удобном сочетании, проверяется надежность крепления грузов и крепость узлов на шнурах чучел. Докупаются новые обманки в оригинальных позах, тестируется на работоспособность видавший не один сезон «махокрыл» — пластиковое чучело с вращающимися от электропривода «крыльями», которое имитирует селезня кряквы, зависшего над студеной гладью за миг до приводнения.
На мой взгляд, все дело в том, что ни по гастрономическим качествам дичи, ни по (правда — иногда, но об этом позже) добычливости, ни по самому главному — азарту процесса — утиная охота летом ни в какое сравнение не идет с охотой самой поздней осенью. Почему так? Ну что ж, давайте по порядку.
Утиная тушка как тривиальный продукт охоты в предзимнюю пору (как, собственно, и поет нам из-за поребрика один лысый дядька с пышными усами) — в большой цене. И в этом мне с ним придется согласиться! Ведь сантиметровый слой подкожного и комок внутреннего жира объемом почти с кулак, накопленные этими перелетными птицами перед дальней дорогой в края с незамерзающими водоемами, сводят к минимуму шаманские пляски над этим полуфабрикатом охотничьей кулинарии, необходимые для превращения его в нечто большее, чем просто съедобный объект. Даже абсолютно просто и незамысловато запеченная «в собственном соку» осенняя утка по своей «жевательности» уже со старта отличается в лучшую сторону от продукции таких гигантов отечественной индустрии, как белоцерковский завод «Росава» или киевский «Красный резинщик» — чего ой как нельзя сказать об утке, добытой в теплое время года.
Теперь об азарте и добычливости; ну, и к чему выше было это — «иногда».
Наблюдение на открытых участках водоемов за тысячными стаями мигрирующей водоплавающей дичи не может не вызвать трепет в охотничьем сердце — даже в самом бывалом и видавшем все виды. Ну вот, казалось бы, кинь даже на воду пару-тройку десятков чучел, замаскируйся хорошенько, грамотно дунь несколько раз в манок — и только успевай охлаждать в студеной осенней водице раскаленный от интенсивной стрельбы ствол полуавтомата! Увы. Для результативной осенне-зимней охоты на водоплавающую дичь камнем преткновения является погода. В тихую ясную наши герои предпочитают лишь сонно покачиваться на волнах на почтительном расстоянии от берега безо всякого стремления куда-то лететь и искать приключений на свою пуховую гузку в обществе пластмассовых сородичей. И совсем другое дело, когда ненастье и порывистый ветер швыряют в лицо колючие пригоршни мерзлого дождя — и свинцовые тучи висят так низко, что, кажется, их можно потрогать, стоит лишь протянуть руку вверх. Метровые волны на открытой воде в такую погоду заставляют наших пернатых друзей искать для дневного отдыха акваторию поуютнее, при этом они активно перемещаются по водоему, охотно реагируют на сносимые ураганными порывами ветра звуки манка и с удовольствием подсаживаются к чучелам. Тут уж, охотник, не зевай!
Под обиходный термин «северка» зачастую попадают и откормившиеся местные утки
Единственная проблема в такую погоду, когда утки табунами толпятся на глиссаде к чучелам, — это вовремя умерить азарт (а иногда — обыкновенную человеческую жадность) и не превысить разрешенную норму добычи трофеев. Исходя из того, что одновременное сочетание значительного числа птиц на водоеме, правильной погоды и, к тому же, выпавшего на все это чудо охотничьего дня бывает крайне редко (чтоб и на работе — выходной, и теща передумала отмечать свои именины — святая женщина!), а в некоторых угодьях такой «фулл хауз» случается даже не каждый год, то вполне объяснима вся тяжесть этого решения — прекратить стрельбу и, подобрав законную добычу, отправиться восвояси, не оглядываясь на издевательски помахивающих крыльями уток…
Зато сколько же было эмоций! Услышит ли мой манок вон та стайка из десятка здоровенных «крыжаков»? Заметят ли чучела? Не сфальшивил ли, давая «осадку» давно доказавшим свою «рабочесть» манком? Нет, свернули! Идут… Только бы не заметили подвоха… Все! Выставив свои розовые «шасси» и выгнув парашютным куполом неподвижные крылья, утки планируют-падают прямо в оставленную именно для этой цели между стайками пластиковых обманок, как раз напротив моего скрадка, свободную акваторию. Еще секунда — бью… Е-е-е-есть!!!
Ну, с полем!
Похожие и разные
По большому счету, этот обиходный охотничий термин — «северная утка» — часто не отвечает действительности. Ведь, помимо действительно северных гостей из тундры и тайги (тех видов, которые в принципе, а некоторые — практически — не гнездятся на территории Украины), на наших водоемах остаются вместе с ними дожидаться ледостава и немало птиц, вылупившихся лишь в нескольких километрах отсюда, а то и на этом самом берегу. Поскольку значительных работ по кольцеванию водоплавающих птиц в местах гнездовий по эту сторону океана не ведется, то однозначно ответить после результативной ноябрьской охоты на водохранилище, кто из вязанки заплывших жиром крякв местный, а кто вывелся где-то среди балалаек и пьяных медведей, — невозможно.
Теперь перейдем к вопросу пресловутой позднелетней линьки уток. Общеизвестно, что утиные меняют оперение два раза в год, грубо говоря — в июне и в конце августа-сентябре. С вариациями по регионам и полу в одну-две недели в каждую из сторон. Также общеизвестно, что во время первой линьки маховые перья у уток выпадают практически одновременно, и птицы на пару десятков дней утрачивают способность летать.
Вторая линька у кряквы начинается с конца августа и длится до середины октября. При этом утки забиваются в укромные места, интенсивно кормятся и быстро жиреют. Выводки разбиваются, и птицы предпочитают держаться в одиночку или небольшими стайками. Вторая линька как раз и не затрагивает маховые перья, поэтому способность к полету у птиц сохраняется, пусть и делают они это с гораздо меньшей охотой, чем между линьками. Плюс к этому в популярных среди охотников местах откровенно выбиваются неосторожные сеголетки, и общая настороженность популяции вырастает в разы. Этими факторами и объясняется то, что чем дальше от открытия охоты, тем скромнее становятся трофеи охоты на утиных перелетах — самого массового способа добычи этих птиц у нас в стране; и тем сильнее наши охотники ждут появления «северки» — к которой на самом деле относятся как совершающие сезонную миграцию птицы, так и закончившие линьку и отъевшиеся местные водоплавающие.
Все вышесказанное касается, в первую очередь, основного объекта утиной охоты у нас в стране — кряквы, ареал которой простирается аж до границ тундры (на севере соответственно).
Теперь рассмотрим некоторые другие виды, встречающиеся поздней осенью у нас на водоемах.
Чирок-трескунок — единственная утка Старого Света, которая зимой полностью покидает гнездовой ареал и мигрирует на юг. Что интересно, его никогда не относят к «северке» — все дело в том, что его миграция заканчивается к концу сентября, то есть это самая ранняя в плане отлета на зимовку утка. В то же время, попав на массовую миграцию этого вида в середине сентября, можно весьма успешно «наколотить» жирнючих трескунков, вкусовые качества которых часто ставятся на порядок выше той же кряквы. Да, небольшой — но насколько же вкусный!
Его собрат, чирок-свистунок, распространен повсеместно — до тундры включительно, выходя даже на арктическое побережье. Пик его миграции через Украину приходится на октябрь.
Широконоска. Ее гнездовой ареал хоть и уходит далеко на север до Карелии, но наиболее многочисленна она у нас на открытых водоемах степной и лесостепной зон.
Шилохвость на гнездовании наиболее обычна в тундре и лесотундре. В нашей стране практически не гнездится. Встречается во время миграций на зимовку к побережью Черного и Средиземного морей. Осенний пролет этих птиц через Украину проходит с конца сентября до конца ноября.
Свиязь является тем самым индикатором начала миграции действительно северных, без кавычек, видов утиных — ибо ее гнездовой ареал хоть и простирается от лесотундры до лесостепи, но его основное ядро приходится на тихие таежные озера. При этом многочисленность этого вида позволяет обратить внимание на то, что «северка пошла», даже самого невнимательного охотника.
Хочу обратить внимание наших читателей на то, что охотники обыватели довольно часто принимают краснокнижную серую утку за самку других, обычных, уток — кряквы или шилохвости, поскольку у самцов отсутствуют яркие, бросающиеся в глаза детали оперения. Однако белое пятно на «зеркальце» у добытой птицы расставляет все точки над «i». Да, в полете она идентична крякве «на пять метров дальше» — я имею в виду то, что силуэт серой утки, будучи чуть меньше по размерам, похож на крякву в перспективе. У нас такая гнездится в степных и лесостепных регионах. Чернеть хохлатая и гоголь — тоже наши северные гости. Их гнездовые ареалы затрагивают лишь самый север Украины, что дало возможность гоголю также «загнездиться» и в Красной книге Украины. То есть, несмотря на часто огромную численность этой птицы на просторах лиманов и водохранилищ во время осенней миграции, добывать гоголя в нашей стране категорически запрещено — его крохотная гнездовая популяция строго охраняется законом.
Морская чернеть — вообще самая северная из рода чернетей (Аythya). Гнездится в тундре и северной тайге. Ее соседи по роду, красноголовый и белоглазый нырки, распространены в нашей стране повсеместно — второй залетел даже в Красную книгу. Также в этом невеселом издании числится представитель близкого к чернетям рода нырки (Netta) — красноносый нырок, круглогодично встречающийся кое-где на юге нашей страны.
В заключение остается лишь пожелать нашим охотникам «утиной» погоды — когда нормальный хозяин не выгонит из дома и собаку, — неотсыревающих патронов, «незалипающих» манков. И ни пуха ни пера!
