Еще совсем недавно подавляющее большинство жителей бывшего Советского Союза и представить не могли, что «немецко-фашистские» специалисты работали на благо оборонного комплекса СССР. Тем не менее, в 1999 г. немецкий журнал Visier напечатал сенсационную статью о пребывании группы немецких оружейников в СССР после окончания Великой Отечественной войны. Оказывается, на оборонном заводе в Ижевске трудился не кто иной, как Хуго Шмайссер — знаменитый конструктор немецкого стрелкового оружия, создатель культовой штурмовой винтовки Sturmgewehr. В 2000-х гг. в отечественных периодических изданиях также стали появляться публикации, посвященные этим интригующим страницам нашей истории. После этого отечественные оружейные форумы, газеты и журналы от крошечных до серьезных, буквально взорвались чередой разоблачений. Главным объектом шумихи стал «дедушка советских автоматов» Михаил Тимофеевич Калашников: оказывается, это не он «придумал» знаменитый автомат АК, а немец Шмайссер нашептал ему на ухо секрет этого замечательного оружия. Просто умиляешься до слез, когда читаешь комментарии некоторых интернет-знатоков. Классическое обобщающее высказывание выглядит примерно так: «Все свое оружие Калашников содрал у Шмайссера». Существует также умеренная версия этого тезиса: «Собственно «калашник»-то мы сами придумали, а вот запустить его в производство — тут мы без Хуго никак». И, наконец, самые «продвинутые специалисты» решительно рубят «правду-матку»: «Да, это так; прототип АК — это СТГ-44 или МП-44, а прототип СВД — это Гевехр-43». Потом дебаты, как правило, стихают — ибо все, что известно, было сказано в первой реплике, — и начинается вялотекущее поругивание СССР и обсуждение частных вопросов типа «Патрон 7,62 мм образца 1943 г. скопирован с немецкого патрона для STG-44». Интересно, какую бурю эмоций породило бы «вероломное» заявление о том, что часть идей, воплощенных Хуго Шмайссером в знаменитом «Штурмгевере», он позаимствовал у советской винтовки СВТ-38 и чешской ZH-29? Но не будем «о драконах». Как справедливо заметил один из участников тех же форумов, все это уже давно никому не интересно — но вот интересно, что же немцы делали в Ижевске. Действительно, подробный анализ конструкций «Штурмгевера» и АК можно легко найти во всемирной сети. А вот кто они были, немецкие конструкторы, и что делали в СССР — вполне достойная тема для отдельного маленького исследования.
На новом месте
Эта история началась сразу после конца Великой Отечественной войны, когда в советской оккупационной зоне были созданы специальные технические комиссии для сбора и анализа технических разработок Германии и изучения возможности их применения в ВПК СССР. Кроме советских специалистов, к работе в комиссиях были привлечены их немецкие коллеги. Например, в комиссии, работающей на заводе Gustloff-Werke — Waffenwerk Suhl (бывший Simson Werk Suhl) в г. Зуль, с октября 1945 г. работал Хуго Шмайссер, оставшийся к тому времени без работы и средств к существованию. В той же комиссии трудился и главный конструктор Gustloff-Werke Карл Барницке. Кроме сбора технической информации, советские комиссии занимались отбором наиболее квалифицированных конструкторов, технологов и рабочих для предприятиий СССР. Выбранные в ходе тщательной поэтапной проверки немецкие специалисты были приглашены на работу в СССР в рамках программы по компенсации ущерба, нанесенного Германией СССР во время войны. Отказ от такой поездки был невозможен, но в остальном условия были достаточно либеральными — немецкие специалисты получали в СССР неплохой оклад и продовольственный паек, могли брать с собой семьи (в том числе и любовниц), а также домашние вещи и домашних животных. Непосредственно для работы в Ижевске на заводе № 74 Министерства вооружений («Ижмаш») были отобраны 16 конструкторов и технологов из фирм Gustloff-Werke, Grossfuss, DKW и DKKA. Ранним утром немецких специалистов с их семьями посадили на поезд с вагонами, снабженными надежными запорами и вооруженной охраной. Через 12 дней, в конце октября 1946 г., они оказались в столице автономной Удмуртской республики — Ижевске. По воспоминаниям М. Т. Калашникова, немцев в этой поездке сопровождали представители ГАУ — в частности, полковник Трофимов. [caption id="attachment_6861" align="alignnone" width="750"]
Завод Gustloff-Werke — Waffenwerk Suhl, где в 1946 г. советская комиссия отбирала немецких специалистов для работы в СССР[/caption]
О том, в каких условиях жили немцы в Ижевске, достаточно полное представление дает Справка о жилищно-бытовых условиях немецких специалистов, составленная 26 декабря 1947 г. помощником директора завода № 74 по административно-хозяйственной части. Из нее следует, что «немецкие специалисты в количестве 16 семей размещены в центральном районе в двух домах. Занимают обособленно 31 комнату. Семейные размещены… не менее двух комнат. Отдельные семьи занимают от 4 до 3 комнат. Например, доктор Грюнер занимает 4 комнаты; Барницке, Хорн, Бедцольд — по 3 комнаты». Комнаты немецких специалистов были обставлены их собственной мебелью, привезенной из Германии. Квартиры с центральным отоплением были оборудованы плитами «для приготовления пищи» и «электроприборами». Уборка квартир «одиночек» производилась «специальным обслуживающим персоналом», который за отдельную плату еще и стирал их вещи. Кроме того, для обслуживания немецких семей был выделен «специальный комендант, владеющий немецким языком» (здесь и далее цитаты из официальных документов приведены в оригинальной пунктуации и орфографии).
[caption id="attachment_6863" align="alignnone" width="750"]
г. Ижевск, ул. Красная, 133 в наши дни[/caption]
До отмены карточной системы 14 декабря 1947 г. немцы «обеспечивались дополнительным питанием и снабжались через магазин командного состава»; «все обеспечивались одеждой и обувью». Позже они продолжали обслуживаться в том же магазине «на общих основаниях». С 1947 г. немецкие семьи имели возможность получить дополнительные продукты питания, возделывая «самодеятельные огороды», для чего были обеспечены «семенным картофелем». Жалко, что история не сохранила фотографий немецких оружейников, трепетно взращивающих личный урожай на советской земле.
Шестеро немецких детей школьного возраста были зачислены в советские школы. При этом «учебой охвачены в общих школах: в 1-й кл. — 4, в 5-й кл. — 1, в 8-й кл. — 1.» Дополнительно с детьми и взрослыми проводились регулярные занятия по изучению русского языка. Старшему поколению язык давался с трудом, и лишь доктор Вернер Грунер мог достаточно свободно говорить по-русски и даже подписывать чертежи.
Медицинское обслуживание немцы получали в заводской поликлинике. Если было необходимо, их могли направить в специальные медицинские учреждения. Так, инженер Герман Вебер «по заключению профессоров и с разрешения Министерства» в течение двух месяцев проходил рентгенотерапию в Казани. Однако в конце 1947 г. его состояние ухудшилось, и профессоры мединститута рекомендовали продолжить его лечение в «специализированных учреждениях Москвы». Пока решался вопрос с переводом Вебера в столицу, он скончался в Казани 23 февраля 1948 г. Это была единственная смерть среди немцев, прибывших на завод № 74. Тем не менее, жизнь не стояла на месте, и в том же 1947 г. случились два радостных события — у Фолькмара Эрнста родился сын Роланд, а Ганс Дич женился.
[caption id="attachment_6862" align="alignnone" width="1000"]
Спутниковая фотография г. Ижевска: 1 — корпус завода № 74 постройки 1939 г. (место работы немецких конструкторов), 2 — дом № 133 по улице Красной, в котором поселились иностранные специалисты из группы вооружений при отделе 58[/caption]
Если справка помощника директора по АХЧ была наполнена порядком и уверенностью, то у работников «компетентных органов», обеспечивающих неусыпный контроль над жизнью и бытом немецких специалистов, все было не так просто. Режим пребывания столь неудобных подопечных, работающих на оборонном предприятии, вызывал у них море вопросов и запросов, требующих ответа вышестоящих инстанций. В конце концов, «вопросы, поступающие с мест о режиме охраны немецких специалистов», дошли до заместителя МВД СССР Серова И. А., который 13 февраля 1947 г. дал на них разъяснения. Полученные инструкции были направлены директору завода № 74 МВ СССР Сысоеву П. А. в исх. № 21/с (13 экземпляров!) от 24 февраля 1947 г. за подписью зам. начальника УПВО и охраны Министерства Вооружения СССР Грицюка. Указания «о режиме охраны» немецких специалистов были кратко сформулированы в пяти пунктах:
«1. Немецкие специалисты и члены их семей могут свободно посещать рынки, магазины, театры, кинотеатры, клубы, рестораны в местах их проживания, в том числе городах Москва, Ленинград.
2. Немецких специалистов и их семьи могут посещать на квартирах немецкие специалисты, работающие на предприятиях других Министерств, проживающие в других поселках и городах.
3. Немецких специалистов сопровождать от места жительства до места работы и обратно — необязательно, но желательно, во избежание задержания их в пути следования.
4. Немецкие специалисты могут организовывать обучение своих детей преподавательским составом, выделенным из своей среды.
5. Немецкие специалисты могут у себя на квартирах пользоваться радиоприемниками».
Трудоустройство
Вскоре после приезда, 5 ноября 1946 г. все 16 немецких специалистов были приняты на работу на завод № 74 и разделены на четыре группы. Братья Ганс и Отто Дич, не имеющие специального образования, получили должности лаборантов при химлаборатории завода. Инженер Герман Вебер стал руководителем группы мотоциклов при отделе 27. В состав его группы вошли «технолог по мотоциклу» Иоганн Шмидт, «конструктор по мотоциклу» Вальтер Хайденрайх, «инженер по мотоциклу» Отто Хоффман и «конструктор по приспособлениям» Эрнст Фолькмар. В том же отделе 27 была сформирована группа холодной штамповки, руководителем которой стал техник Вальтер Рудорф; в группу вошли два специалиста-практика без специального образования — Вилли Хильденбрант в должности «конструктора по холодной штамповке» и Отто Пауш в должности «технолога по холодной штамповке». И, наконец, 6 немецких специалистов были зачислены в группу вооружений при отделе 58. Руководителем «группы конструкторов немецких специалистов при отделе 58» был назначен Карл Августович Барницке. Остальные пять человек, включая доктора технических наук Вернера Грунера, «техников-конструкторов» Оскара Шинка и Оскара Бетцольда, техника Курта Хорна и не имеющего специального образования Хуго Шмайссера, были зачислены на должности «конструкторов по вооружению при отделе 58». [caption id="attachment_6865" align="alignnone" width="1000"]
Зарплаты немецких специалистов, работавших на заводе № 74 в Ижевске[/caption]
Каждому специалисту был установлен должностной и персональный оклад (см. таблицу). Как видно из таблицы, немцы без специального образования на должности лаборантов получали меньше всех — должностной оклад 740 руб. и персональный оклад 1 500 руб. Специалисты-практики без специального образования, работающие на должности конструкторов или технологов, получали должностной оклад 880 руб. и персональный — 2 500 руб. Работники, имеющие специальное образование и зачисленные на должности конструкторов, инженеров или технологов, получали должностной оклад 980 руб. и персональный оклад от 3 000 до 4 000 руб. Для руководителей групп был установлен должностной оклад в размере 1 100 руб. и персональный в размере 3 500–4 000 руб. И наконец, доктор Вернер Грунер получал должностной оклад 1 100 руб. и персональный оклад 5 000 руб. Как видим, зарплата и должность во многом зависели от уровня образования — типичная практика для СССР того времени. После войны «рабочих рук» было в избытке, но ощущался острый дефицит опытных гражданских специалистов и вообще людей с высшим образованием; поэтому правительство разрушенной и голодной страны предприняло ряд решительных шагов для стимулирования роста образовательного уровня граждан. В 1946 г. зарплата ректора была повышена с 2 500 до 8 000 руб., зарплаты профессоров и докторов наук — от 2 000 до 5 000 руб., зарплаты доцентов и кандидатов наук с 10-летним стажем — с 1 200 до 3 200 руб. Это привело к тому, что соотношение зарплаты доцента или кандидата наук и квалифицированного рабочего составило 4:1, а профессора или доктора наук — 7:1.
[caption id="attachment_6864" align="alignnone" width="750"]
Праздник в большой и дружной немецкой «семье» в Ижевске. Курт Хорн бережно держит порядком опустевший стеклянный бочонок. За ним уютно расположились на стульях (слева направо): фрау Шарлотта Барницке, грустный Хуго Шмайссер, фрау Анна-Мария Шмидт, ее супруг — Иоганн Шмидт, и фрау Гильда Шинк. В третьем ряду стоят (слева направо): Вальтер Хайденрайх, Карл Барницке, фрау Елена Луи Хорн, Оскар Шинк, фрау Лина Валли Грунер, доктор Вернер Грунер, фрау Энгардт Фолькмар и ее супруг Эрнст Фолькмар[/caption]
Группа вооружений разместилась в П-образном корпусе постройки 1939 г. В центральной части корпуса длиной около 300 м размещались производственные цеха, а в коротком северном крыле, на втором и третьем этажах, находились помещения отдела 58. Одну из больших комнат на втором этаже выделили для группы Барницке. От завода за немецкими специалистами был закреплен руководитель группы ОГК Жевашев и переводчица Таипова.
[gallery link="file" columns="2" size="medium" ids="6868,6870"]
Как только работа отдела кадров была закончена, настал звездный час первого отдела. С небольшой задержкой (все-таки вопрос серьезный, да и подписи собрать нужно) на завод поступила Временная инструкция о допуске к работе и документам немецких специалистов, работающих в системе Министерства Вооружения СССР. Текст документа был весьма далек от сглаженных рекомендаций «о режиме охраны» в нерабочее время — «не обязательно, но желательно»; тут все было серьезно и предельно четко. Инструкция была подписана начальником 1-го отдела Министерства Вооружения А. Утенковым, согласована с 4-м отделом 5-го Управления МГБ СССР и утверждена 19 февраля 1947 г. не кем иным, как Министром вооружения СССР Д. Устиновым. В первом же пункте этого документа было указано, что ответственность за правильное использование немецких специалистов, ведение учета всех документов, которые они разрабатывают, и «сохранность государственных тайн и секретов производства наших заводов, НИИ и КБ», лежит на руководителях предприятий и начальниках первых отделов. Инструкция категорически запрещала допуск немецких специалистов «к секретным документам советского происхождения», «ознакомление их с секретными образцами оборонной продукции отечественного производства» и посещение «цехов, лабораторий, испытательных станций и т. д., где производятся работы с образцами оборонной продукции отечественного производства (в разработке и изготовлении которых не участвуют немецкие специалисты)». Для выполнения практической работы немецкие специалисты получали конкретные задания, разработанные в соответствии с приказом министра. При этом запрещалось знакомить немцев с «общими тематическими планами научно-исследовательских и конструкторских работ». И, конечно же, каждый немецкий специалист должен был дать подписку «о неразглашении места работы и проводимой им работы на данном предприятии».
[gallery link="file" columns="2" size="medium" ids="6867,6869"]
Для выполнения расчетов и записей каждый иностранный специалист получал от работника первого отдела специальную рабочую тетрадь с пронумерованными листами, «прошнурованную и скрепленную сургучной печатью». При этом работник первого отдела был обязан следить за тем, чтобы «немецкие специалисты при работе не пользовались для записей отдельными клочками бумаги». Для выполнения чертежей немцам выдавали чистые листы ватмана, учтенные в Спецотделении первого отдела. В это же Спецотделение передавались все материалы и документы, разработанные немецкими специалистами, для хранения «обязательно в несгораемых шкафах и сейфах». Естественно, вынос из рабочей комнаты материалов и документов или работа на дому были категорически запрещены.
[caption id="attachment_6866" align="alignnone" width="750"]
В 1944 г. Карл Барницке создал самозарядный карабин Volkssturmgewehr 1-5 (VG 1-5) кал. 7,92х33 для вооружения Фольксштурма. Простое по конструкции оружие могло быть изготовлено на простейшем штамповочном оборудовании в кустарных условиях. Всего было выпущено около 10 000 шт. VG 1-5, которое современные исследователи назвали «оружием последнего шанса»[/caption]
Согласно инструкции, немецким специалистам категорически запрещалось «свободное хождение (без сопровождающего советского специалиста) по территории завода, цехам и заводоуправлению». В повседневной работе для немецких специалистов устанавливался «особый режим, исключающий возможность их общения со всеми работниками завода (учреждения), не имеющими к ним отношения».
Трудовые будни
Итак, в конце 1946 г. лучшие немецкие специалисты по вооружению из советской оккупационной зоны были доставлены в Ижевск, поселились в отдельные квартиры, расставили свою мебель и пожитки и стали обустраиваться в новом, непривычном для них мире. Теперь можно было приступать к работе. Как следует из официальной переписки, деятельность немецких специалистов находилась под постоянным контролем и руководством Министерства вооружения. Сразу после зачисления немцев в штат завода № 74 сам Министр вооружения дал указания о порядке их деятельности на советском предприятии.
Для каждого специалиста разрабатывались тематические планы работ на год, которые утверждались в Главке, и по которым в тот же Главк ежеквартально представлялся отчет о проделанной работе — таким образом, пребыванию небольшой группы иностранных специалистов и, самое главное, контролю над их деятельностью придавалось большое значение. В то же время обращает на себя внимание, что официальные указания Министерства вооружения касались, в основном, организационных моментов. Министерство ограничилось лишь общими расплывчатыми рекомендациями, а задача по разработке самих планов работ возлагалась непосредственно на завод № 74. 23 января 1947 г. начальник 5-го Главного управления Министерства вооружения Медведев направляет директору завода № 74 Сысоеву письмо, в котором предлагает при составлении планов для немецких специалистов руководствоваться «следующими направлениями работ»:
а) Продолжение представляющих интерес опытно-конструкторских и научно-исследовательских работ, начатых на местах;
б) Опытно-конструкторские и лабораторные разработки по частным вопросам оборонной тематики предприятий;
в) Конструирование (и наладка) новых видов лабораторных, испытательных, юстировочных и прочих вспомогательных приборов и аппаратуры;
г) Разработка (и освоение) новых видов гражданской продукции (наиболее сложных объектов)».
Во избежание путаницы и недопонимания с иностранными специалистами, привыкшими работать в другой обстановке и недостаточно хорошо знающими русский язык, Медведев дает указание: «при составлении текстов заданий следует четко и конкретно формулировать технические требования». При этом необходимо «по возможности» ужесточать задания «сравнительно с аналогичными отечественными разработками». Конечно, работники завода, ответственные за разработку заданий для немецких специалистов, являлись опытными производственниками, но могли допустить ошибки и неточности в формулировках сложных заданий по научно-исследовательским работам. В связи с этим Министерство рекомендовало «привлекать к составлению заданий по наиболее серьезным научно-исследовательским темам и к оценке результатов работ по таким темам крупных советских ученых, видных деятелей науки и техники».
[gallery link="file" size="medium" ids="6875,6876,6877"]
Указания «сверху» были получены, темы разработаны и согласованы с Главком. Немецкие специалисты приступили к работе. В относительном спокойствии прошло несколько месяцев. Но вдруг по каким-то неизвестным причинам первоначально выданные темы изымаются Техническим управлением Министерства вооружения, а новые не выдаются — причем начальник 5-го управления узнает об этом лишь в ходе личного «ознакомления» с работой группы немецких специалистов. Реакция на несогласованные действия Технического управления последовала незамедлительно. 25 августа 1947 г. Медведев направляет в адрес заместителя Министра вооружения СССР Рябикова письмо. В этом коротком документе начальник 5-го управления докладывает, что «в настоящее время эта группа не загружена», а «использование этих специалистов на каких-либо других работах на заводе в области мирной продукции нецелесообразна». Поэтому Медведев просит «обязать Техническое управление срочно выслать тематику работ для немецких специалистов оружейников на заводе № 74 или при отсутствии таковых тем отозвать эту группу с завода». Видимо, после вмешательства замминистра работа для немцев быстро нашлась, поскольку «отзывать группу» никто не стал, и она продолжала «плодотворно» работать на заводе № 74. Окончание этого эпизода мы находим в статье Ильи Шайдурова («Мастер Ружье» № 11(152) 2009): в январе 1949 г. немецкие специалисты закончили работы по специальному заданию Технического управления, о чем было доложено не только в Техническое управление, но и в 5-й Главк Министерства вооружений. Судя по всему, больше Техническое управление не давало заданий иностранным специалистам, и оставшиеся три с лишним года они работали по «тематическим планам» завода № 74. Лишь в середине 1951 г. началась подготовка к возвращению немецких специалистов домой. 14 сентября 1-й отдел завода № 74 на основании личного запроса начальника 2-го отдела МГБ Удмуртской АССР К. К. Федотова направил ему характеристики на 15 немецких специалистов, подписанные директором завода П. Сысоевым и секретарем парткома завода И. Касаткиным. К счастью, этот документ дожил до наших дней. На нем стоит остановиться подробно — тем более что это единственный известный авторам документ, где перечисляются работы, выполнявшиеся немецкими специалистами на ижевском заводе.
Работа «иноспециалистов», занятых на мотоциклетном производстве, описана достаточно скупо и довольно однообразно. Все они «выполняли конструкторские работы» или «работы по холодной штамповке» для «мотопроизводства». Примечательно, что во всех характеристиках — даже на специалистов, занятых на сугубо гражданском производстве — в конце фигурировала одна и та же стандартная формулировка: «С секретными работами завода не знаком, но уверенности в том, что не знает выпускаемую заводом продукцию — нет».
Совсем иная картина наблюдается в характеристиках на специалистов из группы вооружений. Здесь «занятость» расписана более подробно, по пунктам, и особое внимание обращено на отношение к СССР. Рассмотрим каждого «иноспециалиста» отдельно.
[caption id="attachment_6873" align="alignleft" width="150"]
Доктор Вернер Грунер[/caption]
Руководитель группы вооружений Барницке Карл Августович, 1894 года рождения, по национальности немец, окончил высшее техническое училище в городе Берлине и с 1925 по 1945 г. работал руководителем конструкторской группы фирмы «Симсон и Ко» в г. Зуль. В период пребывания на заводе выполнял:
«а) технический проект и чертежи на самозарядный карабин 7,62 мм под патрон обр. 1943 г.;
б) технический проект и чертежи на танковый пулемет 7,62 мм под штатный патрон;
в) 9-мм пистолет под немецкий патрон 08 — технический проект и чертежи;
г) проект автомата с полусвободным затвором под немецкий патрон;
д) ряд проектов на приспособления, не связанные с основными изделиями завода.»
В сентябре 1951 г. работал «над проектом целевого мелкокалиберного пистолета под патрон 5,6 мм».
За время работы на заводе Карл Августович «проявил знания квалифицированного специалиста» и «обладает большим опытом в проектировании специзделий». Но «пребыванием в СССР тяготится» и «политически неустойчив».
Доктор Грунер Вернер Эрнст, 1904 г. рождения, немец по национальности, доктор технических наук, «бывший ассистент производственной фирмы «Гроссфус» в г. Дебельн». Занимался следующими разработками:
«а) техническим проектом и чертежами на ручной пулемет 7,62 мм под патрон обр. 1943 г.;
б) автоматом под немецкий патрон уменьшенной мощности на принципе полусвободного затвора (созданы проект и рабочие чертежи);
в) техническим проектированием различных приспособлений, не имеющих отношения к основным изделиям завода и не представляющих секретности».
В сентябре 1951 г. Вернер Грунер выполнял «работу по проектированию и выпуску чертежей профилировочно-гибочной машины для мотопроизводства и машины для испытания пружин на вибрацию». В работе доктор Грунер проявил себя как «высококвалифицированный специалист не только в проектировании спецпроизводства, но и в области машиностроения». Общительный и жизнерадостный Вернер Грунер получил идеальную личную характеристику: «К работе относится весьма добросовестно. Пребыванием в СССР не тяготится. Политически лоялен».
Коллега Грунера, Хорн Курт, 1914 года рождения, немец по национальности, окончивший среднее техническое училище, с 1937 по 1945 г. «работал конструктором и руководителем группы конструкторов фирмы Гросфус в г. Дебельн». Во время работы на заводе № 74 Хорн выполнял следующие работы:
«а) проект и рабочие чертежи 7,62- мм автомата под патрон обр. 1943 г. (три варианта);
б) два варианта полусвободного затвора к 7,62-мм самозарядному карабину;
в) проектирование различных приспособлений, не имеющих отношения к основным изделиям завода и не представляющих секретности».
[caption id="attachment_6879" align="alignnone" width="750"]
Немецкая штурмовая винтовка всегда была желанным трофеем. Почин наших дедов подхватили и современные коллекционеры[/caption]
В сентябре 1951 г. Курт Хорн работал «по выпуску чертежей и доработке конструкции профилировочно-гибочной машины для гибки щитков к мотоциклу «ИЖ-49» и машины для испытания пружин». В отличие от Грунера, резюме характеристики Хорна было достаточно негативным: «К выполнению заданий относится без желания. Имели место симулирования болезнями. Пребыванием в СССР тяготится. Политически неустойчив».
Очень похожи характеристики специалистов Gustloff-Werke — Waffenwerk Suhl — Шинка и Бетцольда.
Шинк Оскар, 1908 года рождения, немец по национальности, окончивший «высшее машиностроительное училище», с 1934 по 1945 г. работал «руководителем группы фирмы Густав-Верке в г. Зуль». За время работы в СССР выполнял:
«а) разработку проекта и рабочих чертежей авиационной пушки;
б) спроектировал и изготовил специальную машину для испытания пружин;
в) выполнялись различного рода работы по проектированию приспособлений и инструментов, не являющихся секретными».
На момент составления характеристики Оскар Шинк работал «над проектом полуавтоматического заточного станка для заточки цепей к электропиле». Конец характеристики мог бы стать хорошей рекомендацией для вступления в Компартию: «К работе относится добросовестно. Политически лоялен. Имеет религиозные убеждения. По поводу поражения Германии высказывал обвинения в адрес гитлеровского режима».
Тезка и коллега Шинка, Бетцольд Оскар, 1904 года рождения, немец по национальности, окончивший техническое училище, с 1936 по 1945 г. работал «конструктором в г. Зуль на заводах фирмы Густав-Верке». На заводе № 74 Бетцольд выполнял:
«а) разработку проектов и рабочих чертежей авиационной пушки;
б) разработал криволинейную [насадку] на ствол пулемета калибра 7,62-мм под штатный патрон;
в) выпускал чертежи и проектирование приспособлений, не являющихся секретными».
В сентябре 1951 г. Бетцольд работал над «проектом и выпуском чертежей профилировочно-гибочной машины и машины для испытания пружин». Заключительная характеристика на Оскара Бетцольда была вполне доброжелательной: «Задания выполняет аккуратно и добросовестно. Политически лоялен».
И, наконец, самый неоднозначный и сложный специалист из Германии, Шмайссер Хуго, 1884 года рождения, немец по национальности, не имеющий «специального образования», «с 1925 года по 1945 год работал в качестве директора и совладельца завода». Его характеристика носит скандальный и в то же время курьезный характер. За время пребывания в СССР Хуго Шмайсер выполнял:
«а) консультации по проектированию образцов пехотного стрелкового оружия;
б) разработал проект коробчатого магазина к пистолету-пулемету образца 1941 г. (ППШ);
в) разработал проект магазина и винтовки образца 1891 г.;
г) разработал эскизный проект автомата под немецкий патрон 0,8 (имеется в виду патрон 9х19 — прим.ред.)».
[caption id="attachment_6878" align="alignright" width="150"]
Хуго Шмайссер с пистолетом-пулеметом собственной конструкции[/caption]
В сентябре 1951 г., когда его коллеги работали над проектами гибочных машин и станков, Хуго Шмайссер был практически не у дел: «Ввиду того, что Шмайссер имеет узкую специальность, в настоящее время используется в работе от случая к случаю, и выполняемая им работа секретности не представляет». Финальные аккорды характеристики звучали бы для любого советского конструктора как смертный приговор: «Из-за отсутствия технического образования никакие работы выполнять не может. Никакой пользы за время пребывания не принес. Психология капиталистическая. Разлагающе действует на остальных немецких специалистов».
Эти характеристики стали одними из первых в длинной череде документов, ставящих точку на пребывании немцев в Ижевске. Маховик государственной машины начал вращаться, но теперь уже в обратную сторону — для отправки иностранных специалистов из СССР. В конце года основные решения были приняты и одобрены сверху, необходимые бумаги подписаны. Министерство вооружений стало направлять на завод уже вспомогательные указания организационного характера. Даже 31 декабря Министерство направило директору завода Сысоеву дополнительные пояснения о порядке обмена оставшихся у немецких инженеров совзнаков на немецкие марки перед их отъездом в Германию. В конце концов, немецкая эпопея в Ижевске закончилась, и в начале 1952 г. все специалисты вернулись на родину.
[caption id="attachment_6874" align="alignnone" width="700"]
Немецкий единый пулемет MG-42, созданный Вернером Грунером и Куртом Хорном, по праву считается одним из лучших пулеметов Второй мировой войны[/caption]
К сожалению, мы не знаем, что дало толчок к «освобождению» немецких специалистов. Возможно, необходимость в их «услугах» на тот момент отпала; а может быть, их возвращение было обусловлено политическим давлением западных стран. В апреле 1947 г. на конференции в Москве министры иностранных дел СССР, США и Великобритании приняли решение о репатриации немецких военнопленных из Советского Союза до 31 декабря 1948 г. Этим процессом занималось НКВД СССР (с 1946 г. — Министерство государственной безопасности СССР). В первую очередь на родину отправляли больных и неспособных работать военнопленных. В самом конце 1940-х гг. ситуация изменилась: отправка военнопленных существенно замедлилась, а многие оставшиеся немцы были обвинены советским судом в военных преступлениях и получили сроки до 25 лет лагерей. Свою внезапную строгость СССР объяснил союзникам по антигитлеровской коалиции необходимостью дальнейшего восстановления разрушенной страны. Лишь в октябре 1955 г. после визита канцлера ФРГ К. Аденауэра Президиум Верховного Совета СССР издал Указ «О досрочном освобождении и репатриации немецких военнопленных, осужденных за военные преступления». В 1956 г. последние немецкие военнопленные были отправлены на родину. Хотя немецкие специалисты, работающие в Ижевске, и не имели статуса военнопленных (тем более что и причин делать из них военных преступников не было), их работа являлась частью государственной программы восстановления страны с участием немцев, которые ее же и разрушили. Возможно, именно поэтому их возвращение на родину затянулось до 1952 г.
[button url=http://gunmag.com.ua/willkommen-in-ischewsk-part-ii/ size=13 icon=exit]Продолжение[/button]
[button url=http://gunmag.com.ua/6-2012/ size=13 icon=exit]СТАТЬЯ ОПУБЛИКОВАНА В № 6 ЗА 2012 ГОД[/button]]]>
