Наши охотыТрофеи Памира

Прошли годы, и среди моих друзей-охотников появились настоящие фанаты горной охоты, месяцами преследующие волшебного зверя детства — архара. Их рассказы о горных охотах никого не оставляли равнодушным, и однажды дружеские посиделки закончились всамделишным формированием команды и принятием твердого решения: «Летим!» Несколько телефонных звонков — и вот Памир уже ждет нас. Длинный список недостающего снаряжения понемногу сокращается, теоретический опыт растет, а с ним — и волнение от предстоящей охоты.  

Летим? Летим!

Душанбе встречает скворцами и весной, восточным базаром и женщинами на улицах, одетыми точь-в-точь, как в мультфильмах из детства — в остроносые туфли и халаты, только монет, рассыпанных на груди, недостает. Здесь уже солнце и весна, но где-то там, высоко в горах, тучи — и перевал закрыт, вылет не дают, и каждое утро начинается с вопроса: «Летим?»  

Летим!!!

МИ-8, натужно ревя двигателями, ползет вверх, в салоне — наша компания и проводники. Внизу проплывает пейзаж: зеленые долины с аулами, зажатыми между сопок, постепенно сменяются горами, засыпанными снегом. Все выше, выше и выше — и вот последний аул пропал вдали; кругом, куда ни глянь, суровый край, разрезанный горными потоками. Возбужденно блестя глазами, что-то кричит проводник, показывая на замерзший поток, вертолет на несколько мгновений зависает, давая возможность нашим фотоаппаратам заснять ледник Федченко — один из самых больших в Европе. Картина за окном однообразная и в то же время неповторимая — ослепительная белизна вершин с темными прожилками ущелий. Вертолет заходит на посадку; оказывается, нужно забрать дрова, заботливо приготовленные пастухами. Еще час полета, и мы на месте. Пилот спешит вернуться, пока есть окно в облаках — выскакиваем практически на ходу, под бешено вращающимся винтом, в снег летят рюкзаки и ящики с запасом провизии. Немного оглохший и растерянный, бреду по колено в снегу к каменному домику с бронзоволицым человеком у порога. Добрались. Белая тишина накатывается через несколько минут после ухода вертолета. Если цивилизация где-то и заканчивается, то здесь одно из таких мест. Единственный источник связи — сотовый телефон, но и он мало чем поможет, ведь забрать нас может только «вертушка», которую, бывает, ждут неделю, а то и две, пока распогодится. Возбужденные, знакомимся с нашими хозяевами — двумя егерями, живущими здесь долгой зимой. Тащим рюкзаки, осматриваемся — и сразу же, прямо с крыльца, замечаем горных баранов, пасущихся прямо напротив дома. До них далеко, но цайссовский телескоп услужливо показывает каждую деталь. Добрались. Следующие два дня посвящены адаптации. Высота базового лагеря — под 4000 метров над уровнем моря — не дает шансов сразу начинать охоту. Мнений, легенд, историй о «горняшке» — горной болезни, связанной с недостатком кислорода в высокогорье, — мы наслушались еще в Киеве, здесь егеря тоже пускаются в воспоминания о бывших клиентах. Кто гордо начинал курить сигары, а потом лежал три дня пластом, кто по прилету пил ведрами виски, а потом полдня отпаивался чаем, чтобы к вечеру опять добраться до бутылки, а кто и вовсе помер, подхватив еще внизу простуду, которая в условиях высокогорья быстро развилась и закончилась отеком легких. Мысль одна — горы шутить не любят, егерям интересна наша реакция на их рассказы, они хотят знать, с кем проведут следующие две недели. Наша задача проста — не поднимать тяжестей, пить больше чая и лежать. Хорошо хоть от предыдущих охотников собралась небольшая библиотека на разных языках, да ящик дисков с фильмами. Вторым развлечением была ловля леммингов, которая с нашим приездом интенсифицировалась — мы привезли мышеловки. В первую ночь мне удалось пережить незабываемые ощущения, когда лемминг, спустившись откуда-то сверху по куртке, висевшей у изголовья, бодро пробежал холодными лапами по лицу, шее и полез ко мне в спальник — видимо, греться. Моя активная возня в попытках поймать непрошеного гостя разбудила всех и вызвала бурю советов и воспоминаний. Чаще всего егеря вспоминали одного американца, который в такой же ситуация с воплем «mouse! mouse!» раздетым выбежал ночью на мороз, переполошив весь лагерь.  

Горы шутить не любят

Через день, неуклюжие как сурки, мы выкатываемся на прогулку и медленно разбредаемся в разные стороны. Снега много, каждый шаг дается с трудом, а нам главное — не переусердствовать. Небольшие группы баранов виднеются на бортах реки — так здесь называют берега. Это самки с молодняком, мы их нисколько не беспокоим, они привыкли, что люди их не трогают. Самыми незаменимыми вещами при первом выходе оказались гигиеническая губная помада и солнцезащитный крем — солнце здесь очень яркое и безжалостное, с лиц беспечных и непослушных гостей через пару дней кожа слезает лоскутами. Без специальных горных солнцезащитных очков тоже нельзя обойтись, иначе ожог сетчатки обеспечен. К счастью, один из нас уже несколько раз бывал на охоте в горах и тщательно проследил за нашим снаряжением и поведением, чтобы минимизировать досадные неприятности. Второй день мы посвятили пристрелке карабинов и прогулкам. Очень странное и приятное чувство, когда ты с каждым днем как бы наливаешься силой, начинаешь заново ощущать свои физические возможности. Вообще говоря, период полной адаптации к высокогорью занимает минимум две недели — но такую роскошь мы не можем себе позволить и уже через три дня разбредаемся в разные стороны, каждый со своим проводником. Небольшая прогулка у домика, как ее назвали егеря, заняла почти целый день, хотя прошли мы около пяти-шести километров, не больше. Самки аргали бродят стадами со всех сторон, но наша цель — козероги. Однако за весь день ни один из них не попался на глаза. Вечером собираемся в лагере. Николай, тяжело сопя, возвращается в лагерь со словами «здесь вся круть вылетает вмиг» — он прошел больше, чем я, зато добыл козерога. Костя тоже не подкачал — поздно вечером, счастливый и веселый, он приносит красавца архара, взятого с расстояния 500 метров, и козерога.  

Незаменимые вещи на горной охоте — гигиеническая губная помада и солнцезащитный крем

Попробуем? Если выдержим, конечно. Делать нечего, идем наперерез, в гору, оставив наш небольшой караван в долине реки. Свежие следы хорошо видны на снегу, но ничего не решают, нужно предугадать ход зверей и постараться сократить расстояние для уверенного выстрела. Егеря немногословны, они совещаются между собой, и вот мы снова карабкаемся по склону, уже в который раз за последние два часа. Горы обманчивы, кажется — рядом, рукой подать, но нет; временами возникает чувство, что цель просто убегает. На последнем плато пусто, справа небольшая расщелина, выходящая к речке, по борту которой продолжают двигаться остатки нашего каравана. Подходим к устью, осматриваем каждый бугорок — баранов не видно, но спрятаться им больше негде. Усаживаюсь удобней, раскладываю сошки, жду, где же появятся бараны. «Вон, смотри!» — горячо шепчет егерь, но я и сам уже вижу ожившие снежные клубки. Бараны почти перехитрили нас, круто изменив направление движения, они спустились в самый низ ущелья и были закрыты небольшим уступом, но все-таки не решились переходить речку, а начали подниматься на борт. «Видишь второго снизу? С такими завернутыми рогами?» Второго снизу мне видно — а как и куда там завернуты рога, может определить только егерь, проживший в этих горах бог знает сколько времени. Вторая половина каравана как раз подошла вовремя, чтобы наблюдать окончательные аккорды нашей охоты. С другого борта реки все было видно как на ладони, даже место, где спрятались бараны, они видели все время, но не имели возможности нам подсказать. До базы, если так можно назвать глиняный домик, совсем немного. Пока обедаем, егеря замечают на склоне козерогов. Адреналин от удачной охоты стучит в висках — и я, несмотря на усталость, соглашаюсь попытаться их скрасть. Долго продираемся вверх по почти отвесному склону, но когда подъем завершен, зверей и след простыл — лишь вдалеке видны черные точки. Спуск занял не меньше времени, чем подъем — такова специфика этих гор, склон может поехать вниз вместе с тобой, а с учетом его крутизны об этом лучше не задумываться. К домику добираемся уже в сумерках. Ребята начинают готовить праздничный ужин из мозгов добытого барана; мясо слишком долго варится на такой высоте, поэтому обычно жарят мозги или яйца — но это на любителя. У нас есть еще один повод праздновать — у Кости день рождения. Безалкогольная вечеринка удалась на славу — с народными песнями, хамоном и итальянскими сырами, которые наши восточные друзья не оценили, но дипломатично похвалили.  

В погоне за козерогами

Дальше — грубая мужская работа. При разделке оказывается, что пуля остановилась под кожей — маленький приятный сувенир на память о хорошей охоте. Кстати, местные прово дники не признают привычные нам «настоящие охотничьи» ножи. Все их снаряжение подчинено жесткой весовой дисциплине, поэтому рабочий нож в данном случае — это маленький складной Browning.    

Последние дни охоты

И снова ползем вверх по руслу широкого горного ручья. Слышно, а иногда и видно, как подо льдом стремительно бежит вода. Подъем крутой, но мы уже втянулись и бодро шагаем вверх. По пути несколько раз попадаются группы козерогов, но сколько-нибудь трофейных животных в них нет — только самки с молодняком. Выбираемся почти на самую вершину горы, устраиваем короткий отдых и совещание. Прошло уже несколько часов, а зверей нет, вариантов два — либо подняться еще выше и заглянуть через перевал, либо идти не солоно хлебавши домой, а завтра попытать счастья в другом месте. Мы еще не устали, голосуем за перевал.  

Горная охота требует отличной подготовки — и стрелковой, и общей физической

  Даже перспектива возвращаться в темноте нас не пугает — идти предстоит вниз, по ручью, и заблудиться нельзя; основная опасность — это лед и камни, не дай Бог подвернуть ногу, но опыта мало, фонариков много, и мы дружно уговариваем проводника рискнуть. Однако не тут-то было; основной аргумент егеря — это наши легкие ботинки и впервые за несколько дней не надетые «фонарики» (чехлы от попадания снега и песка). Снега немного, передвигаемся мы в основном по руслам, поэтому и не стали их одевать, а через перевал нужно идти как раз по глубокому снегу, который неминуемо попадет в ботинки и промочит нам ноги. Делать нечего, собираемся назад. В последний раз шарим по склонам в тщетной надежде заметить козерогов. Везет, как всегда, умелым — проводник возбужденно тычет пальцем в глубокий каньон и радостно шепчет: «Туда смотри — здоровенные, как лошади». Теперь и мы с Костей замечаем на протаявшем русле ручья семерых самцов. На таком расстоянии звери кажутся черными и действительно огромными. До них очень далеко — рога не видно даже в бинокль. Снова совещание: как подойти. Мы находимся гораздо выше, но при подходе неминуемо потеряем козерогов из виду и будем выходить наудачу. Местные жители крайне неохотно соглашаются терять высоту — оно и понятно. Поэтому мое предложение спуститься в русло ручья и по нему подняться к козерогам не вызывает поддержки у проводника. Что ж, мы всего лишь статисты, поэтому молча бредем по склону параллельно ручью. Снега здесь много, при каждом нашем шаге он ссыпается вниз по склону, рискуя привлечь внимание зверей. Жалею, что не взял карабин — уж слишком хорошие трофеи. Договариваемся с Костей, что в случае его удачного выстрела он даст мне свой. Минут через сорок добираемся до приметного уступа.     Дальше — только ползком; мы с проводником — с биноклями, а Костя — чуть сзади и сбоку с карабином наизготовку. Медленно выглядываем из-за уступа и… никого. Видно, таки подшумели. Но проводник не сдается, все так же лежит и только медленно поворачивает бинокль по сторонам. Наконец, кто-то опускает глаза — и вот оно, счастье; до животных — немногим больше ста метров. Козероги чуть спустились вниз и оказались почти под уступом, на котором застыла наша троица. Несколько животных лежат, греясь на солнце, остальные лениво жуют вытаявшую из-под снега траву, а еще нескольких вообще не видно. Теперь можно не спешить. Костя удобно устраивает винтовку на сошках и начинает перешептываться с проводником по поводу трофейных качеств. Я тем временем пытаюсь определить, кто из оставшихся достанется мне. Выстрел — зверь замер на месте. Быстро меняемся с Костей местами, а козероги цепочкой резво поднимаются по крутому склону. «Своего» в прицел уже не могу найти — слишком быстро они прыгают с уступа на уступ. Но проводник не дремлет — в бинокль-то виднее, да и сердце у него не выпрыгивает из груди, в отличие от меня. «Четвертого», — отрывисто бросает он. Но выстрел выбивает из-под козерога лишь облачко пыли. Быстро перезаряжаю винтовку, тщательнее ловлю в прицел — и таки достаю свой трофей, который был уже всего лишь в двадцати метрах от спасительной вершины. Дальше уже спокойно рассматриваем бегущих зверей. В бинокль хорошо видно, как самый крупный уходит невредимым — в момент первого выстрела он лежал под нами и остался незамеченным, а когда стрелял я, егерь то ли случайно, то ли обдуманно указал на другого. И, тем не менее, два отличных трофея — все равно наши. А за этим мы еще вернемся… СТАТЬЯ ОПУБЛИКОВАНА В № 1 ЗА 2015 ГОД [pexblogposts pex_attr_title=»ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:» pex_attr_cat=»121″ pex_attr_layout=»columns» pex_attr_number=»» pex_attr_columns=»2″][/pexblogposts]]]>