Чередование оттепелей, морозов и снегопадов превратило почти невесомое снежное покрывало в слоистую западню, хватающую почти под колено и с большой неохотой отпускающую ногу для следующего шага. «Лы-жи бы, лы-жи бы…», — пульсируют взопревшие виски. Но лыж нет. Поэтому, взрывая белую массу, упрямо бредем вперед — туда, где можно будет перехватить выскочивший из-под собак ушастый комок энергии, истоптавший за ночь все окрестные лозняки.
Чу! Заголосил кобель! Ближе, ближе… На грани выстрела из зарослей выскакивает небольшой русачок. Бью два раза — но это лишь добавляет ему скорости и, заложив уши, заяц выкатывается на пашню. С остервенелым даже не лаем, а звериным ревом, уже «взрячую», за ним стелется мой дратхаар. На заснеженном поле они — как на ладони. Заяц явно «отрастает» от собаки. Доскакав до середины поля и, видимо, осознавая всю бесперспективность дальнейшей погони, кобель останавливается. Вся его поза выражает досаду. Оглянувшись в последний раз на уменьшающуюся серую точку, несостоявшийся добытчик трусит по своему следу назад. Дожидаюсь. Не найдя на месте стрела «ни кровинки, ни шерстинки», шагаем из последних сил дальше — обследовать «мелятник».
Азарт подстегивает: «Ух, сейчас попрет!». Холодный же рассудок устанавливает программу-минимум: выйти на след этого зайца в дальнем краю поля. Ну и, как оказалось, окончательно убедиться, что, кроме возможной моральной травмы, иного урона мои выстрелы ему не нанесли. Разве что опыта добавили. Ну, это тоже нужно. Промах — всегда лучше, чем подранок.
Тут же, вконец обессилевшие от борьбы с глубоким снегом в лозняке, натыкаемся на ночной след волка-одиночки. Сначала просто из любопытства идем по нему — все равно направление в нужную нам сторону. Чуть погодя отмечаю про себя, что идем легко и непринужденно — ведь зверь шел по самому высокому месту на поле, там, где ветер подмел весь снег почти до мерзлой пашни. Добрых полторы версты почти комфортной ходьбы до полевой дороги — и наши с хищником пути расходятся. Волчий след теряется в раскатанной колее. Мы же с новыми силами обследуем на предмет «степашек» еще во-о-он те заросли…
И в XXI веке взаимоотношения человека и волка остаются напряженными
Этот маленький охотничий эпизод — встреча со следом волка — уже дает некоторое представление о характере этого зверя, живущего в мире, где встреча с людьми не сулит хищнику ничего хорошего. В то же время волк с удовольствием пользуется плодами человеческой деятельности. Пусть это даже будут всего лишь выветренная пашня и полевая дорога — для хищника это уже экономия сил на маршруте. И при этом им чаще всего будет выбран более легкий путь, хоть и на открытом всем глазам и браконьерским тепловизорам месте. По заснеженным «хащам» мы будем драпать, если вдруг что. А пока все спокойно — то и понаглеть не грех.
Корни…
История взаимоотношений двух видов, человека и волка, начала развиваться, видимо, еще на заре «одомашнивания» огня угрюмыми приматами и использования ими в хозяйственно-бытовых целях тюнингованных булыжников. Кто у кого там еду отбирал — на сегодня выяснить уже трудно. Но, во всяком случае, к животному белку тяга у наших предков была всегда — а стало быть, отношения испокон веков у человека с волком в этом плане были конкурентные. К тому же в доогнестрельную эру волки вовсе не брезговали таким обильным источником белка, как сам Homo sapiens — и желательно парной. Позже повальное увлечение людей огнестрельным оружием свело почти на нет эту вредную привычку, практически занеся в геном хищника боязнь двуногих. Между прочим, этот фактор почему-то никогда не учитывается представителями «зеленых» организаций, да и простыми обывателями, которые в нашем нынешнем инфантильном и настроенном против любой охоты обществе потребления агрессивнее всего ратуют о запрете именно охоты на волка. Но тем не менее изучение сказки про Красную Шапочку до сих пор остается в обязательной программе развития личности у большинства образованного европейского населения (а там, если кто вдруг не помнит, охотники — ну просто молодцы). У тех же наших граждан, кто по долгу службы или месту жительства вынужден сталкиваться с этими хищниками, отношения с серыми и в настоящее время остаются непростыми и напрочь лишенными какой-либо сентиментальности. Если же еще учесть, что существует целый ряд тяжелых заболеваний, которыми волки не прочь поделиться с двуногими — то ситуация вырисовывается, казалось бы, совсем простая: нет волка — нет проблемы. И пусть те «зеленые» воют себе сами, сколько влезет. Однако тут, как в том анекдоте, «есть один нюанс».
История и современность
Так уж «повезло» украинцам, что наша страна располагается на границе двух цивилизаций. Да и во времена мы живем непростые — в умах и памяти слишком много еще осталось всякого от политики государства, почившего четверть века тому назад. И очень много из этого «всякого» касается волков. В Стране Плановой Экономики ведь все было предельно просто: или ты приносишь пользу народному хозяйству — или умри. Поскольку волки не только не приносили материальную прибыль, но и откровенно, по-хамски, причиняли убытки (особенно такой стратегической отрасли, как животноводство), то рассматривались они исключительно в качестве вредителей. Со всеми вытекающими для вида последствиями. Ну, не то чтобы совсем — все же обилие в СССР территорий с ничтожной плотностью народонаселения всегда оставляло достаточное количество «резерватов» для этих хищников.
Совсем иная история с волком в европейских странах. В настоящее время в большинстве стран Евросоюза волк — редкий и охраняемый вид. А все из-за того, что подход к истре блению волков, наводивших ужас на зачумленную средневековую Европу, там оказался более системным. Так, например, на Британских островах волки были полностью истреблены еще более трехсот лет назад, а в Германии — более 150 лет назад. Тем не менее сейчас хищники опять сюда возвращаются, расселяясь с польской территории: на сегодня насчитывается уже около трехсот немецких волков.
А что у нас? Война советских людей с волками привела к тому, что в Украине образца 60-70- х годов ХХ века насчитывалось не более трех-четырех сотен голов этого зверя. Но с тех пор ситуация несколько изменилась — и не только на прилавках магазинов.
Сегодня, по разным подсчетам, в Украине обитает от двух до четырех тысяч волков. Неслабая такая вилка — в два раза, скажу я вам! Все дело в том, что действительно достоверных данных о волчьем поголовье на всей территории страны нет — серьезные исследования численности этого зверя в масштабах страны просто не проводятся. Видимо, это никому не нужно. Однако то, что каждый год регистрируются встречи с хищником и обнаруживаются его логова в тех местах, где этого зверя раньше не было, говорит о том, что популяция серого в нашей стране стабильна — и даже имеет некоторую тенденцию к росту численности. Анализ локальных исследований украинских зоологов-энтузиастов, направленных на изучение распространения, поведения и экологии волка в нашей стране, указывает на различную плотность заселения Украины волками. Так, по данным наших специалистов, в пресловутой зоне отчуждения Чернобыльской АЭС и плотность, и численность популяции волка — далеко не самые высокие по стране! Самым же «урожайным» по этому хищнику регионом был довоенный степной юго-восток страны. А поскольку боевые действия и прочие кризисы человеческого общества всегда были только «на лапу» волкам, то имеет смысл ожидать лишь роста численности этого вида на территориях, неподконтрольных здравому смыслу, и, соответственно, расселения «лишних» волков из этих регионов в близлежащие районы.
Один и разный
В Украине обитает один подвид волка — волк евразийский (Canis lupus lupus). Подробно описывать здесь его внешний вид мне кажется лишним — в зоопарке ведь все были. Нет? Ну, хотя бы по телевизору точно все видели! В то же время в природе неопытному глазу зачастую бывает довольно тяжело отличить волка от некоторых особей собачьего племени. К тому же длина и качество шерстного покрова у волка меняется в зависимости от сезона — поэтому летнего волка легко можно спутать с худой дворнягой, которую никто не любит. Разве что, почуяв присутствие человека, лесной обитатель гораздо быстрее любой собаки поспешит исчезнуть из поля вашего зрения. И сделает он это… ну, грациознее, что ли: он вроде как легче на ногах, чем собака.
Также одинаковость серо-бурой окраски у встреченной группы собакообразных животных скажет о том, что это таки были волки. Есть и еще один классический признак: хвост, дескать, волк всегда держит «поленом». Да, обычно хвост волк держит ровным — это позволяет отличить его от западносибирской лайки с ее закрученной «баранкой», а ведь в этой породе очень много особей с конкретно «волчьим» окрасом. Но в то же время, как и у собак, хвост у волков играет огромную роль в языке жестов — и физически волк крутить им может как угодно. Впрочем, у спокойно идущего или слегка рысящего зверя — таки да, хвост висит или вертикально вниз, или под углом сорок пять градусов к земле.
Второй признак — следы; и признак этот тоже — так себе. Да, хрестоматийная палочка между крайними и средними пальцами у волка помещается, и следовая дорожка — в одну линию. Однако не всегда и не везде — сейчас уже понавыводили таких собак, что и специалист не всегда отличит их след от волчьего. Но чаще, конечно, эти признаки работают — особенно если внимательно пройтись по следу несколько десятков метров. Также в какашках волка не встретишь тертой морковки — только куски костей и чья-то шерсть.
Зоологи делят украинских волков на карпатскую, полесскую и степную территориальные группировки. Так, география накладывает свой отпечаток на рацион и некоторые аспекты поведения этих хищников. К примеру, если в Полесье и Карпатах основу рациона составляют дикие копытные, то для наших степных волков более привычным кормом являются домашние животные и грызуны. Дело тут, конечно, не в религиозных убеждениях — просто то, что волк чаще встречает, то он и ест. А поскольку степные регионы Украины наиболее густо населены, то и пищей волку чаще становятся ресурсы, которые ему предоставляет раса людей. Волков же человеческое мнение на этот счет особо не волнует. Предоставили — спасибо, воспользуемся. А можем и без «спасибо» — хамы-с…
Есть разница и с обустройством логова для выведения потомства: в Карпатах и Полесье это чаще нора, а для степных регионов более характерно логово в виде лежки на поверхности земли. Просто в степи трудней найти подходящую нору в укромном месте — ведь сам волк логово себе не роет, а старается расширить уже существующие норы лис или барсуков.
Теперь попробуем подробней проанализировать традиционный предмет конфликта волка с человеком — его рацион. Оказывается, эта квинтэссенция, этот эталон хищничества… на удивление всеяден. А точнее, рацион волка очень зависит от социальной ситуации, в которой он находится в данный момент. Да, конечно же, лоси, олени, косули, кабанчики и овечки будут у него в приоритете, но для охоты на крупную добычу все-таки нужны слаженные действия стаи. А если сам? И, нисколько не гнушаясь, он переходит на питание лягушками и арбузами, мышами и жуками, рыбой, собаками и пищевыми отходами. Временные же объединения переярков (волков старше одного года, но еще не достигших половой зрелости) в нашей стране отдают предпочтение домашним животным.
Такая разница в меню разных по количеству и качеству волков неслучайна. Территориальная стая — они «у себя дома»: знают местность, участки вероятного скопления добычи; их относительно много, и в коллективе у них есть опытные руководители. Группы же малоопытных переярков, покинувших материнскую стаю, в поведении схожи с ватагами «трудных» подростков — шляются где попало и берут все, что плохо лежит или недостаточно крепко заперто. При этом кочуют такие шайки достаточно далеко — по большому счету, с главной целью найти свободную и подходящую для размножения территорию.
Одиночки любого возраста и пола тоже в надежде на лучшую жизнь бродят в поисках пары и территории. Но тут уж не до жиру, как говорится. Волки, как и мы, — животные социальные, длительное пребывание вне коллектива для них — ситуация экстремальная. Видимо, поэтому и имеют такую схожесть рационы волка-одиночки и «выживальщика», у которого внезапно кончилась тушенка.
Плюс на минус дает?..
Теперь о роли героя этой статьи в охотничьем хозяйстве. По украинским законам, волк почетно состоит в охотничьих видах (установлены сроки охоты на него), но в то же время позорно числится в перечне вредителей охотничьего хозяйства (разрешен отстрел при проведении охоты на любой другой вид). Истина, как мне думается и как обычно происходит — где-то посредине. Но где?
Волки — хищники и любят есть мясо. Это вроде как бесспорно. И зачастую предпочитают в своем меню именно дорогих сердцу и желудку охотников копытных животных, тем самым нанося охотхозяйству прямой материальный урон — в виде убытков от нереализованных трофеев. К тому же волки очень не любят конкурентов — поэтому при любой возможности вступают в конфликт с собаками, в том числе и охотничьими. Чаще этот конфликт решается не в пользу последних — да что там, даже не вничью. Эти факторы уже заставляют усомниться в праве волков на присутствие в охотничьих угодьях.
Тем не менее, исследователи разных стран, которым можно доверять, отмечают, что хищничество волка в значительной мере избирательно, направлено преимущественно на больных особей — и потому существенно оздоровляет популяцию всех видов диких копытных, улучшая их трофейные качества и повышая среднюю массу охотничьей добычи. Хотя пресловутое выражение «волк — санитар леса» не всегда соответствует истине. Все зависит от выбираемого этим хищником метода охоты. Так, в тех случаях, когда большая стая для охоты на копытных использует метод облавы, в клыки затаившихся в засаде «номеров» попадают самые сильные особи, идущие первыми. Таким способом волки часто охотятся на косуль. В тех же случаях, когда волки ведут длительное преследование стада кабанов или оленей, в основном добываются отстающие от остального коллектива больные и ослабленные особи. Ну, и при питании падалью санитарная роль волков также очевидна. При этом даже в лесных регионах Украины, где численность лосей, косуль и кабанов относительно высока и где они являются основой питания волка, копытные все равно составляют меньше половины его рациона.
Неоспоримым является и тот факт, что территориальная волчья стая прекрасно справляется с весьма актуальной на сегодняшний день проблемой наличия в охотничьих угодьях одичавших собак — справляется, можно сказать, с удовольствием.
«Волчья проблема» меркнет перед современным разгулом браконьерства
Еще волки часто ловят и едят бобров — чем спасают не только деревья, но и определенные площади лесов и посевов от подтопления. Да, у нас бобр — лицензионный вид; но, к сожалению, кроме браконьеров, на него мало кто охотится. Вообще, волки много кого ловят. У той же лисы и енотовидной собаки, кроме волка, естественных врагов в наших краях-то практически и нет. А ведь эти «господа» наносят урон охотхозяйству — будь здоров! По данным белорусских исследователей, один волк за год в среднем уничтожает 13 лисиц и 19 енотовидных собак. Уцелевшие же 13 белорусских лисиц и 19 енотовидных собак за это время употребили бы в пищу не менее 18 глухарей, 51 тетерева, 140 крякв и других водоплавающих птиц, 162 молодых зайцев и 24 молодых косуль. Да, такое количество глухарей у нас не найти и сотне лисиц, вот только цифры эти я привожу лишь для иллюстрации влияния этого суперхищника на среду обитания. Вот так-то, а вы говорите: «Волки!».
Опять же, если обратиться к проблеме бешенства, то у нас в стране природным очагом этого заболевания являются популяции все той же лисицы и енотовидки — случаи же регистрации бешенства волка единичны. Да что там говорить — за год в Украине случаев заболевания людей бешенством регистрируется больше, чем бешеных волков! Хотя, чего греха таить, бешеный волк физически способен натворить гораздо больше бед. Даже просто потому, что может — он большой, сильный и быстрый. И еще — в этом состоянии — дурной.
И все же…
Теперь, вроде бы разобравшись, попробуем сделать выводы. Нужна ли у нас в стране охота на волка? Очевидно, толковый контроль численности волка просто необходим — поскольку, как не все йогурты одинаково полезны, так и охотоведам нужно точно знать, каких волков следует отстреливать, а какие «хай живуть». Например, вполне обоснованным будет отстрел волков при проведении облав на копытных — тут чаще под выстрел попадают молодые хищники, драпающие «куда глаза глядят». В то же время матерые волки прекрасно знают пути безопасного отхода, мегаосторожны и вряд ли попадут под выстрел. Почему же обоснован отстрел молодых волков? Дело в том, что чем больше стая — тем у волков больше шансов на использование вредного для охотхозяйства облавного способа охоты на косуль. Это особенно касается тех охотхозяйств, в которых численность волков стабильна. При проведении здесь конкретно волчьих охот — с флажками — нужно понимать, кто именно находится в окладе, поскольку более крупные территориальные стаи характерны для мест с высокой кормностью угодий, а в относительно «голодных» для волка местах переярки изгоняются из стаи и начинают кочевать поодиночке или группой. Вот на таких кочующих волков охотникам и следует обращать внимание в первую очередь. Наиболее же нецелесообразен отстрел альфа-пары матерых волков. Все положительные аспекты наличия волка в угодьях, упомянутые выше, касаются именно такой ячейки волчьего общества. При этом матерые волки чаще специализируются на диких видах жертв и минимально вредят местному населению потравами скота.
В то же время имеет смысл усилить борьбу с волками, не взирая на лица, в регионах с действительно высокой численностью этого вида.
Думаю, что не только мне, но и многим нашим читателям-охотникам неоднократно поступали телефонные звонки с приблизительно таким содержанием: «Звонили из охотхозяйства N — зашли волки! Выезд — завтра/сегодня ночью/через полчаса!». Опустим тот момент, что, скорее всего, эти хищники никуда оттуда и не выходили; им просто до этого удавалось не обращать на себя внимание людей. Но почему практически нет звонков о помощи в борьбе с распоясавшимися «петельщиками», «фарщиками» и прочим браконьерским элементом? Ведь пресс браконьерства на популяцию копытных сегодня для охотничьих хозяйств гораздо актуальнее и критичнее, чем зачастую надуманная «волчья проблема». Вот только волк, как естественная составляющая природного сообщества, способен, взимая свою долю, приносить еще и некоторую пресловутую пользу охотхозяйству. Браконьер же оставляет после себя лишь пустыню.
В статье использованы данные исследований кандидата биологических наук, научного сотрудника Института зоологии им. И. Шмальгаузена —
М. Г. Швыри.
